О происхождении трагического мироощущения
Apr. 20th, 2019 11:56 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
bantaputuВзгляд на происхождение трагического мироощущения, который я изложу, является, насколько мне известно, общепринятым. Но кто знает - может быть вам он ещё не встречался.
В своём предыдущем письме я обратил ваше внимание на то обстоятельство, что существуют две и только две концепции воображаемого сообщества. Это "страна как бизнес" и "страна как большая семья". Между этими двумя концепциями есть определённые и очень интересные взаимосвязи. Отметим это, хотя сейчас речь идёт о другом.
Концепция "страна как большая семья" намного древнее второй, восходя к традиции родоплеменного общества, при котором микро-страны, связываемые родоплеменными узами, де-факто большими семьями и были. Происхождение второй концепции проследить сложнее. В некотором смысле оно построено на отрицании идеи "семьи". Если группа молодых людей говорит: "Не нужна нам семья, это "странное нечто, которое вечно стоит за спиною"; мы пойдём искать счастья в других местах - будучи товарищами, связанными выгодой, а не родственниками", то перед нами проходит зарождение идеи страны как бизнеса.
Отделение групп молодых людей, ищущих приключений, слабо угрожает "большой семье". Ушедшие уходят, а остаются те, кому "семья" кажется приемлемой средой жизни. То есть, вследствие ухода "семья" скорее укрепляется, нежели страдает - хотя и несколько ослабляется, количественно и идейно. Однако в определённый момент концепция "страна это большая семья" сталкивается с действительно серьёзным вызовом, угрожающим ей "изнутри" и очень глубоко. Речь идёт о монархии.
Точных сведений о происхождении монархии у нас нет, так как этот институт возник в доисторические времена. По всей видимости, монархия развивается постепенно, по схеме, известной нам по республиканским временам Древнего Рима. Родоплеменному союзу довольно естественно ввести формализованный либо стихийный институт временной диктатуры - на случай внешнего вторжения или иных радикальных невзгод. Всякий инструмент может быть использован не по назначению. В какой-то момент диктатор может отказаться складывать полномочия, и, используя таковые, стать единоличным правителем. Далее несложные манипуляции по сакрализации (признанию божественного происхождения) новой власти, и монархия, в принципе, готова.
С точки зрения легитимизаторов монархического образа правления нет противоречий между монархизмом и идеей страны как семьи. Напротив, монарх объявляется "отцом народа", заботящимся о своих "детях" и призирающим их строго, но справедливо. Всё бы хорошо, но в игру вступают особенности монархии как таковой. Эта "вещь в себе" очень далека от семейных ценностей.
Идея семьи предполагает абсолютизацию важнейших интересов родственников, нарушение каковых воспринимается, как предательство. Для семьи убийство родственника это тягчайший проступок, какой только можно совершить. Для монархии всё иначе. Здесь убийство родственника это абсолютная норма, традиция и даже необходимость, не исправляемая ничем, никакой "просвещённостью". Допустим, убийство Иваном Грозным своего двоюродного брата Владимира Старицкого и большой части его семьи можно списать на "мрак и ужас тёмного Средневековья" и "злодейства безумного тирана" (хотя это и не будет верным взглядом на вещи). Однако если мы рассмотрим более "цивилизованные" времена, то увидим то же самое.
Формально Иоанн Шестой не был кровным родственником убившей его Августе Софье Фредерике. Но заточившей его безо всякой вины в одиночестве (то есть, медленно убивавшей) Елизавете Петровне он родственником был. Августа Софья Фредерика с помощью любовника убила своего мужа, повторив "подвиг" Клитемнестры; муж хоть и не кровный родственник, но точно член семьи и отец её сына. Сыну Августы тоже не повезло - его убили с явного благословения её внука. Внука внука Августы, Александра, долго пытались убить, гоняли по Петербургу, как зайца, и, в конце концов, таки прикончили. Сопоставление дат и событий явно указывает на то, что за убийством Императора стояла его собственная семья, а именно жена и сын. Сын убитого Александра, тоже Александр, редкостный здоровяк, умирает довольно молодым от внезапной и странной болезни... Но здесь у нас нет доказательств. Зато с сыном здоровяка всё более, чем прозрачно. Сначала в рамках дворцового переворота его лишают престола и арестовывают. Всё это происходит при активной поддержке его родственников (хорошо, хоть не жены и детей, в данном случае). Далее родственники последнего царя, проживающие за границей, отказывают ему, его жене и детям в убежище. И остаётся лишь найти мерзавцев для расправы - а это вопрос техники. Последнего (надеюсь) российского императора, его жену, дочерей и сына доконали их же родственники.
Вот так и уверуешь впереселение душ "родовое проклятие". Однако мистика тут совершенно ни при чём. Нетрудно догадаться, что я привёл примеры из российской истории лишь вследствие их хорошей известности моим читателям. Но мог бы найти иллюстрации в жизни, наверное, любой или почти любой монархической страны. Что вас интересует? Отцеубийства? Матереубийства? Убийства детей, братьев, пасынков? Трупами двоюродных братьев не вымостить ли вам дорогу к храму? Предпочитаете Древний Рим, Европу, Азию? Может быть, Китай? Везде можно подобрать поток примеров, не оставляющих и шанса на успешное сопоставление монархии с семьёй. Монархия это что угодно, но только не "семейное предприятие". Соответственно, глубокое противоречие между идеей страны как семьи и монархическим образом правления вполне подтверждается практическими наблюдениями.
По закону жанра здесь я должен перейти от феноменологических выводов к общетеоретическим, и так закрепить сказанное. Но делать это нет надобности. Предположим, я сообщу вам, что в Османской Империи одно время существовала своего рода традиция - новоиспечённый султан стремился убить всех своих братьев (коих у него, благодаря гарему отца, могло быть множество). Вы же не потребуете от меня объяснения, почему было так? Всё ведь понятно. Теория данного вопроса не требует специального изложения.
Итак, общество, сохранившее родоплеменные представления о семейных обязательствах, сталкивается с таким оригинальным институтом, как монархия. Что происходит в этой ситуации?
У некоего царя и его достопочтенной супруги рождается сын. Пока всё хорошо. Некто делает предсказание, что новорожденный убьёт своего отца и женится на своей матери. Ребёнка от греха подальше отсылают подальше. Но он возвращается, убивает отца и женится на матери.
В браке с матерью рождаются дети, и... Пока, вроде бы, снова всё хорошо. Но истина раскрывается. Всё ещё мыслящее семейными категориями общество несколько шокировано. Царём делается дядя детей нашего героя. Один из сыновей отцеубийцы не смиряется, приводит иностранные войска и начинает войну, одновременно со своей семьёй и со своей страной (отметим этот факт как важный). Вторгнувшиеся разгромлены, сын убит. Царь, дядя убитого, объявляет племянника предателем страны и запрещает погребать его тело (что по тогдашним взглядам означает отсутствие успокоения души, да и сейчас было бы неприятно родственникам). Сестра убитого сына отцеубийцы тайно погребает его тело (она-то не предатель родственников). Она не может поступить иначе как родственник - но и он не может поступить иначе как монарх. Её просят "отречься от врага народа"; она отказывается, хотя и знает, что её ждёт. Её казнят. Не сделавшая абсолютно ничего дурного молодая девушка убита собственным дядей "из государственных соображений".
Добро пожаловать в мир монархии - если вы ещё не прониклись благоговением перед ним ранее.
Итак, о трагическом мироощущении. Общество с "естественными", то есть трудноистребимыми представлениями о принципах организации человеческого взаимодействия, о долге, добродетели и грехе, о справедливости оказывается под властью некоей политической сущности, имеющей совсем иную природу. Эта сущность прямо отрицает ценности общества и постоянно практикует то, что для общества абсолютно неприемлемо. При этом "защитных отговорок" в духе "это оккупанты, нерусь и вырусь" ещё нет и быть не может - в монархии все "свои", местные. Все родственники. Как осознавать себя в таких условиях?
Древние греки нашли выход в том, что мы сейчас называем трагическим мироощущением. "Мир изначально жесток и несправедлив; мы будем поступать правильно и нас за это будут наказывать. И это единственная существующая реальность. Иной не будет. Привыкайте".
"Что нам Гекуба?" - спросите вы. Это наша заявка на бессмертие. Долг, который платежом красен. Мы сыграем "Антигону", а когда-то кто-то сыграет нас. И больше от нас ничего не останется.
А уж справедливо это или нет, решайте сами.
.
В своём предыдущем письме я обратил ваше внимание на то обстоятельство, что существуют две и только две концепции воображаемого сообщества. Это "страна как бизнес" и "страна как большая семья". Между этими двумя концепциями есть определённые и очень интересные взаимосвязи. Отметим это, хотя сейчас речь идёт о другом.
Концепция "страна как большая семья" намного древнее второй, восходя к традиции родоплеменного общества, при котором микро-страны, связываемые родоплеменными узами, де-факто большими семьями и были. Происхождение второй концепции проследить сложнее. В некотором смысле оно построено на отрицании идеи "семьи". Если группа молодых людей говорит: "Не нужна нам семья, это "странное нечто, которое вечно стоит за спиною"; мы пойдём искать счастья в других местах - будучи товарищами, связанными выгодой, а не родственниками", то перед нами проходит зарождение идеи страны как бизнеса.
Отделение групп молодых людей, ищущих приключений, слабо угрожает "большой семье". Ушедшие уходят, а остаются те, кому "семья" кажется приемлемой средой жизни. То есть, вследствие ухода "семья" скорее укрепляется, нежели страдает - хотя и несколько ослабляется, количественно и идейно. Однако в определённый момент концепция "страна это большая семья" сталкивается с действительно серьёзным вызовом, угрожающим ей "изнутри" и очень глубоко. Речь идёт о монархии.
Точных сведений о происхождении монархии у нас нет, так как этот институт возник в доисторические времена. По всей видимости, монархия развивается постепенно, по схеме, известной нам по республиканским временам Древнего Рима. Родоплеменному союзу довольно естественно ввести формализованный либо стихийный институт временной диктатуры - на случай внешнего вторжения или иных радикальных невзгод. Всякий инструмент может быть использован не по назначению. В какой-то момент диктатор может отказаться складывать полномочия, и, используя таковые, стать единоличным правителем. Далее несложные манипуляции по сакрализации (признанию божественного происхождения) новой власти, и монархия, в принципе, готова.
С точки зрения легитимизаторов монархического образа правления нет противоречий между монархизмом и идеей страны как семьи. Напротив, монарх объявляется "отцом народа", заботящимся о своих "детях" и призирающим их строго, но справедливо. Всё бы хорошо, но в игру вступают особенности монархии как таковой. Эта "вещь в себе" очень далека от семейных ценностей.
Идея семьи предполагает абсолютизацию важнейших интересов родственников, нарушение каковых воспринимается, как предательство. Для семьи убийство родственника это тягчайший проступок, какой только можно совершить. Для монархии всё иначе. Здесь убийство родственника это абсолютная норма, традиция и даже необходимость, не исправляемая ничем, никакой "просвещённостью". Допустим, убийство Иваном Грозным своего двоюродного брата Владимира Старицкого и большой части его семьи можно списать на "мрак и ужас тёмного Средневековья" и "злодейства безумного тирана" (хотя это и не будет верным взглядом на вещи). Однако если мы рассмотрим более "цивилизованные" времена, то увидим то же самое.
Формально Иоанн Шестой не был кровным родственником убившей его Августе Софье Фредерике. Но заточившей его безо всякой вины в одиночестве (то есть, медленно убивавшей) Елизавете Петровне он родственником был. Августа Софья Фредерика с помощью любовника убила своего мужа, повторив "подвиг" Клитемнестры; муж хоть и не кровный родственник, но точно член семьи и отец её сына. Сыну Августы тоже не повезло - его убили с явного благословения её внука. Внука внука Августы, Александра, долго пытались убить, гоняли по Петербургу, как зайца, и, в конце концов, таки прикончили. Сопоставление дат и событий явно указывает на то, что за убийством Императора стояла его собственная семья, а именно жена и сын. Сын убитого Александра, тоже Александр, редкостный здоровяк, умирает довольно молодым от внезапной и странной болезни... Но здесь у нас нет доказательств. Зато с сыном здоровяка всё более, чем прозрачно. Сначала в рамках дворцового переворота его лишают престола и арестовывают. Всё это происходит при активной поддержке его родственников (хорошо, хоть не жены и детей, в данном случае). Далее родственники последнего царя, проживающие за границей, отказывают ему, его жене и детям в убежище. И остаётся лишь найти мерзавцев для расправы - а это вопрос техники. Последнего (надеюсь) российского императора, его жену, дочерей и сына доконали их же родственники.
Вот так и уверуешь в
По закону жанра здесь я должен перейти от феноменологических выводов к общетеоретическим, и так закрепить сказанное. Но делать это нет надобности. Предположим, я сообщу вам, что в Османской Империи одно время существовала своего рода традиция - новоиспечённый султан стремился убить всех своих братьев (коих у него, благодаря гарему отца, могло быть множество). Вы же не потребуете от меня объяснения, почему было так? Всё ведь понятно. Теория данного вопроса не требует специального изложения.
Итак, общество, сохранившее родоплеменные представления о семейных обязательствах, сталкивается с таким оригинальным институтом, как монархия. Что происходит в этой ситуации?
У некоего царя и его достопочтенной супруги рождается сын. Пока всё хорошо. Некто делает предсказание, что новорожденный убьёт своего отца и женится на своей матери. Ребёнка от греха подальше отсылают подальше. Но он возвращается, убивает отца и женится на матери.
В браке с матерью рождаются дети, и... Пока, вроде бы, снова всё хорошо. Но истина раскрывается. Всё ещё мыслящее семейными категориями общество несколько шокировано. Царём делается дядя детей нашего героя. Один из сыновей отцеубийцы не смиряется, приводит иностранные войска и начинает войну, одновременно со своей семьёй и со своей страной (отметим этот факт как важный). Вторгнувшиеся разгромлены, сын убит. Царь, дядя убитого, объявляет племянника предателем страны и запрещает погребать его тело (что по тогдашним взглядам означает отсутствие успокоения души, да и сейчас было бы неприятно родственникам). Сестра убитого сына отцеубийцы тайно погребает его тело (она-то не предатель родственников). Она не может поступить иначе как родственник - но и он не может поступить иначе как монарх. Её просят "отречься от врага народа"; она отказывается, хотя и знает, что её ждёт. Её казнят. Не сделавшая абсолютно ничего дурного молодая девушка убита собственным дядей "из государственных соображений".
Добро пожаловать в мир монархии - если вы ещё не прониклись благоговением перед ним ранее.
Итак, о трагическом мироощущении. Общество с "естественными", то есть трудноистребимыми представлениями о принципах организации человеческого взаимодействия, о долге, добродетели и грехе, о справедливости оказывается под властью некоей политической сущности, имеющей совсем иную природу. Эта сущность прямо отрицает ценности общества и постоянно практикует то, что для общества абсолютно неприемлемо. При этом "защитных отговорок" в духе "это оккупанты, нерусь и вырусь" ещё нет и быть не может - в монархии все "свои", местные. Все родственники. Как осознавать себя в таких условиях?
Древние греки нашли выход в том, что мы сейчас называем трагическим мироощущением. "Мир изначально жесток и несправедлив; мы будем поступать правильно и нас за это будут наказывать. И это единственная существующая реальность. Иной не будет. Привыкайте".
"Что нам Гекуба?" - спросите вы. Это наша заявка на бессмертие. Долг, который платежом красен. Мы сыграем "Антигону", а когда-то кто-то сыграет нас. И больше от нас ничего не останется.
А уж справедливо это или нет, решайте сами.
.
