Отметка

"Когда всё это началось, это началось против киевского режима. И сейчас это продолжается как война между Россией и НАТО. Вот почему это заняло немного больше времени и продлится ещё немного",
- пояснил пресс-секретарь Кремля Дмитрий Песков в эфире индийского информагентства ANI.

Насколько мне известно, это первое заявление российского официального лица, согласно которому исходный план действий Кремля на территории бывшей УССР предполагал силовую смену правительства, догадываемся дальше - на пророссийское, и построение отношений уже с ним. Сделаем зарубку на память.

Сторонние наблюдатели давно догадались, откуда странности плана, который начал реализовываться в феврале 2022 года с точки зрения политической цели был аналогичен советским операциям "Вихрь", "Дунай" и операции с неизвестным или несуществовавшим названием, то есть, соответственно, Венгрии-56, Чехословакии-68 и Афганистану-79, - но едва ли "Шторму-333", убийству Хафизуллы Амина, так как Зеленскому, я думаю, дали бы спокойно уехать.

Как можно видеть, мы имеем дело с советским стандартом решения внешнеполитических проблем, предполагавшим силовую смену правительства другой страны, установление нового правительства, не вполне марионеточного, но открыто лояльного по отношению к СССР, и дальнейшую эксплуатацию создавшегося положения в интересах советских политических и экономических корпораций при одновременном поддержании довольно высокого уровня жизни подчинëнной страны в демонстрационных и агитационных целях. Нетрудно заметить, что угрозы ликвидации атакованной страны как таковой при данном подходе не возникает. Думаю, что по плану путинцев предполагалась замена Зеленского скорее всего Медведчуком с последующим выполнением им Минских соглашений, то есть возврату Донецка и Луганска Украине. По Крыму же, надо думать, планировалось какое-то "добрососедское" решение.

Факт осуществления Кремлëм попытки повторить относительный успех трëх предыдущих операций более или менее признан. Теперь осталось признать, что при подготовке плана были допущены катастрофические ошибки в планировании, в первую очередь в оценке обстановки на Украине. Нечто схожее советские руководители встретили в третьей своей послевоенной операции, где смена правительства не привела к решению основной политической проблемы. Услвшим ли мы когда-то от Кремля: "Мы эпически облажались"?

Кстати, о вышеупомянутом Афганистане. В 1998 году Збигнев Бжезинский дал интервью французскому журналу Le Nouvel Observateur, где, в частности, сказал:

"Мы не толкали русских вмешиваться, но мы намеренно увеличили вероятность, что они это сделают."

Речь идёт о начале оказания американской помощи афганским противникам СССР, начавшемся за несколько месяцев до советского вторжения.

Возможно, что было несложно догадаться, что если СССР-РФ всё время действует одинаково, то США тоже могут повторить™. Но догадаться никто не захотел.

Условие прогресса

Текст для тех, кто хочет прогресса. Севрюжины с хреном не хочет, а прогресса почему-то хочет.

Мы сейчас не станем обсуждать вопрос о существовании прогресса как такового, о чëм имеются различные мнения. Раз текст для жаждущих прогресса, значит по определению он исходит из его существования.

Итак, в чëм состоит прогресс? Любой прогресс это, в первую очередь, изменение и развитие систем, а как правило даже комплексов систем - образовательной, научной, технологической, экономической, юридической, политической. Изменение отдельной вещи это ещё не прогресс, даже появление чего-нибудь фантастического; мало ли что залетит из другой галактики, к нам оно станет иметь отношение только если мы как общество освоим это и как минимум сможем воспроизводить. Итак, прогресс это прогресс систем.

Естественно, для возможности прогресса необходимо, чтобы люди были способны принимать новые системы, сживаться с ними, мириться либо энтуазически поддерживать их. Для большинства сойдёт и "мириться", однако кто-то должен быть энтузиастом и продвигать новое, иначе откуда ему взяться?

Столкновение человека с системой или с предположением о системе вызывает естественную реакцию, о которой скажу чуть ниже. Если такой реакции не возникает, как при чтении фантастического романа, это означает лишь, что предположение о системе не воспринято как актуальное, но лишь как игровое.

Речь идёт о реакции: "Как я стану этим управлять?" Предложите потомственному пешеходу, не знакомому с верховой ездой, прогресс в виде лошади, и он задумается о том, чтобы кобылка его не сбросила, причинив тяжкие травмы. И правильно сделает, что задумается именно об этом; такие мысли абсолютно необходимы, они есть норма.

Предположение о прогрессе для своего принятия требует представления о способе сохранения контроля над ситуацией. "Если наши компании объединятся, то их совокупные возможности позволят выйти на новый уровень. - А реорганизация будет? - Конечно, будет. - А какова предполагаемая судьба высших руководителей нашей компании? - Мы реорганизуем подразделения, но высший менеджмент останется в прежнем составе и качестве, оклады возрастут. - В этом случае мы не возражаем против слияния, начинаем завтра". По этому принципу устроено развитие такой системы, как классическая империя, в том числе Российская - элиты присоединяемых народов остаются их элитами и получают пропуск в элиту имперскую. Представление субъекта о том, как он сможет сохранить контроль над ситуацией в случае принятия курса на прогресс является основным условием отсутствия сопротивления прогрессу и возможности появления энтузиазма в его отношении. Основное правило успешных прогрессивных изменений: "Я смогу сохранить и упрочить свою власть". При несоблюдении этого правила сопротивление изменениям не только тормозит их, но чревато ослаблением и даже гибелью имеющейся системы в целом, и тут уже не до прогресса.

Поскольку мы говорим об изменениях в управляемой системе, частью которой является субъект, которого нужно уговорить предаться безудержному прогрессу, этот субъект тоже должен измениться, как минимум научиться новому, хотя серьëзные прогрессивные изменения требуют серьëзных же изменений в управляющих, и часто речь идёт о значительной общекультурной перестройке. Так, в рамках классической империи предполагается не только политическое согласие присоединяемой элиты на акт присоединения, но и расширение культурного кругозора этой элиты на культуру империи, и уже "испившие вод Терека" становятся проводниками реального, а не продекларированного, изменения систем. Отсюда следует, что нет прогресса без культурного доминирования. Запомним этот побочный вывод и пойдëм вперëд, к основному.

Главным условием прогресса систем является психологическая готовность энтузиастов и исполнителей принять новое положение без ущерба для своего чувства контроля над ситуацией в новых условиях. Таким образом, прогресс невозможен без расширения чувства власти у тех, кто должен его продвигать. Они должны считать, что в результате прогрессивных изменений станут влиятельнее, тогда они поддержат прогресс.

Итак, во имя прогресса нужно учить людей властвовать.

Чем более широкая социальная база требуется для осуществления прогрессивных изменений, тем большему числу людей нужно привить чувство власти, дающее им уверенность в контроле над меняющейся системой. Ограниченных прогрессивных целей можно добиться, укрепляя властность имеющейся элиты. Чем выше масштаб требуемых перемен, тем более эгалитарными должны быть усилия по обучению людей властвовать. Нетрудно заметить, что само по себе такое обучение является прогрессом системы, пусть даже не в качестве основной цели.

Успешный и масштабный прогресс начинается там, где обывателю прививают чувство хозяина, вольного в своей части общественной системы. Самым прогрессивным инструментом является институт частной собственности и в целом защита прав и свобод. Однако институты не действуют сами по себе, это не старуха с клюкой, которая вставила все стëкла. Деятельность институтов опирается на страстность и квалификацию их адептов. Поэтому сторонникам прогресса следует воспитывать в людях властность и стремление править. Тогда они смогут бороться за себя и, следовательно, за прогресс.